Проза
2015
Догмы кремлёвской «исторической науки» по украинскому вопросу
О целях неведомых и вообще…
«Прощайте, голуби!» Кинофильм и песня
О цинизме и зависти
Просто офигеть, или о ценностях непреходящих…
О коллективном, индивидуальном и «товарище маузере»…
Что он сказал? Часть первая
На иностранном языке
О статье Марка Зальцберга «Почему Дональд Трамп?»
ДОГМЫ КРЕМЛЁВСКОЙ «ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ»
ПО УКРАИНСКОМУ ВОПРОСУ
1. Россия – старшая сестра, Украина – младшая сестра. Поэтому Россия имеет право вмешиваться в дела Украины, а Украина права вмешиваться в дела России не имеет.
2. Как старшая сестра Россия имеет право на самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, не оглядываясь при этом на интересы Украины, равно как и любой другой страны. Украина как младшая сестра не имеет права выстраивать свою внутреннюю и внешнюю политику без учёта интересов России.
3. Кто определяет интересы России?
Интересы Росси определяет действующая верховная российская власть.
4. Возможно ли, чтобы по тем или иным вопросам действия верховной российской власти не отражали интересы России, и даже противоречили им?
Нет, такое невозможно.
5. Любое вмешательство России в дела Украины идёт во благо украинского народа, независимо от политических, экономических, каких угодно результатов этого вмешательства.
6. Цели внешней политики США не совпадают с интересами других стран, идут им во вред.
7. Главная цель внешней политики США – наносить вред России, в идеале – уничтожить Россию.
8. Любые формы политического и экономического сотрудничества США и Украины идут во вред Украине и преследуют своей главной целью нанести максимальный урон России.
9. Возможны ли такие формы политического и экономического сотрудничества США и Украины, которые совпадают с интересами Украины, идут на пользу Украине и при этом никак не вредят России?
Нет, такие формы невозможны. Любое сотрудничество США и Украины идёт во вред и Украине, и России.
10. Что бы ни принесли США в Украину, пусть даже мир, – это лишь во имя будущей войны и противоречит интересам украинского народа. Что бы ни принесла Россия в Украину, пусть даже войну, – это лишь во имя будущего мира и совпадает с интересами украинского народа.
Эти догмы я сформулировал на основании десятимесячного регулярного просмотра политических ток-шоу на российском ТВ и прослушав, в том числе, множество монологов и диалогов российских политиков, историков и политологов, представляющих официальную точку зрения российского руководства.
4 февраля 2015
О ЦЕЛЯХ НЕВЕДОМЫХ И ВООБЩЕ…
Любительские заметки
1. ВЫБИРАЕМ ЛИ МЫ?
У каждого из нас много соображений по поводу смысла / цели истории, а также смысла существования различных человеческих коллективов и даже каждого отдельного человека. Беда в том, что это всего лишь предположения, но даже самые убедительные доводы не превращают наши предположения в Реальное Знание. Его у нас нет и быть не может в силу того простого обстоятельства, что Первопричина Мира и Механизм Управления Миром нам неизвестны.
Существует ли исторический выбор? Или – только «одновариантная» программа? Или – и то, и другое? Предположим, в апреле 1917-го ещё можно было предотвратить Октябрьский переворот, а вот в августе – уже нет. Возможно такое? Мы не знаем.
А жизнь отдельного человека? Мы же постоянно выбираем и принимаем решения, время от времени – для нас судьбоносные. Судьбоносные? Может такое быть, что на основные события нашей жизни и её окончательный результат эти решения никак не влияют? Или, опять же, реальный выбор возможен лишь до какого-то момента? Всего этого – мы не знаем.
С моей второй женой мы прожили тридцать лет. У нас трое детей. Познакомились случайно. Или якобы случайно. В троллейбусе. Чтобы познакомиться, мне пришлось перед этим прилично напиться. Не специально, конечно, я же не знал о будущей встрече. Просто трезвый я ни на улице, ни в общественном транспорте никогда не знакомился. Да и тут, собственно, была лишь попытка с моей стороны, потому что знакомиться она категорически отказалась и через пару минут вышла из троллейбуса. Произошло это на ул. Горького, нынешней и прежней Тверской, недалеко от Пушкинской, а мне надо было в метро, на «Площадь Ногина» (нынешнюю «Китай-город»). Добираться – минут десять. Я кружил по центру, меняя, как перчатки, троллейбусы двадцатого маршрута, потому что всякий раз на секундочку закрывал глаза и через какое-то время открывал их, проехав нужную мне остановку. Часа через полтора вошёл в вагон на «Площади Ногина», и мы снова встретились.
Потом оказалось, что оба выходим на «Профсоюзной», садимся в один и тот же троллейбус и едем… в один и тот же дом, хотя и в разные, соседние, подъезды. Потом выяснилось, что через друзей и родственников была ещё одна, «запасная», линия, которая, наверно, соединила бы нас, если бы в тот раз я не напился и всё «сорвалось». Как в кино, правда? Ведь в жизни так не бывает. Но вот было… И ещё несколько раз было… как в кино… в детстве и в юности. Наверно, у каждого есть такие воспоминания… как в кино.
2. ГДЕ МЫ ЖИВЁМ?
Мы живём в той цивилизации, или, если угодно, в том мире, который называют то Иудео-Христианским, то Европейским, то Европейско-Христианским, то ещё как-то, но термин «Европейско-Христианский» кажется мне наиболее уместным.
Что же представляет собой, с точки зрения ценностей, идеал современного Европейско-Христианского мира? Очевидно, четыре составляющие: 1) откровения и наставления древнееврейских пророков; 2) Евангелие; 3) демократия; 4) либерализм. Ибо есть пространство (возможно, не такое уж и большое), где все они пересекаются, не противоречат друг другу и взаимодействуют, высвечивая для нас спасительный круг ориентиров в том изуродованном политикой мире, в котором мы живём.
Если «сузить охват» до этики/нравственности и применительно именно к нам, идеал этот равнозначен миру ценностей русской классической литературы, ибо она – стопроцентное порождение Европейско-Христианского мира, его ценностями питалась и служила только им (всякого рода отклонения лишь подчёркивают существование «генеральной линии»).
3. КАК МЫ ОЦЕНИВАЕМ ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ?
И события исторические, и события собственной жизни люди пытаются оценивать по той идеальной, абсолютной, схеме, что отвечает их представлениям о главных жизненных ценностях и опирается на критерии, этими ценностями созданные. Это естественно. Но так же естественно, что, опускаясь с ангельских высот на грешную землю, приходится оценивать события, явления, ситуации и процессы ещё и относительно:
1) не только себя, но и других (как отдельных индивидов, так и тех или иных человеческих групп: национальных, этнических, социальных, интеллектуально-мировоззренческих, возрастных и т. д.);
2) того, что было «до» и «после».
Таким образом, «плохое в принципе» сплошь и рядом становится «хорошим относительно»… правда, – и это важно! – лишь в сравнении с ещё бо́льшим злом. Так, например, советская Оттепель, начавшаяся и закончившаяся под водительством г-на Хрущёва, была, с точки зрения значительных групп советского и постсоветского населения, хоть и относительным, но несомненным благом в сравнении с предшествующей сталинщиной и последующим, преимущественно брежневским, застоем.
Проблема, однако, в том, что общую и объективную историческую оценку мы дать не можем, ибо подлинная роль того или иного события, явления/периода, процесса в большом историческом цикле, тем более – в истории человечества (земной и последующей, если таковая есть) нам, повторюсь, неизвестна (см. первый и второй абзацы этого текста). Увы, мы не знаем, чем на самом деле было то, что было: наилучшим из возможных вариантов или наихудшим, или просто одним из вариантов, или – вариантом единственно возможным.
Ещё в Перестройку, предложившей нашей широкой публике как бы новые взгляды на Октябрьскую революцию, весьма популярным было, например, и такое, апологетическое, мнение: Октябрь спас нас от гораздо более разрушительного переворота, который непременно случился бы несколько позже, не будь большевики столь решительны и нетерпеливы. Мол, давайте радоваться, что случившееся большое зло было всё же малым в сравнении с тем, что могло случиться… Кто знает, кто знает…
4. КАК БЫТЬ? МЫ ВСЕ ВОВЛЕЧЕНЫ
Этот несколько непривычный для нас взгляд о принципиальной невозможности человека дать общую и объективную историческую оценку – реальную оценку – важному событию и явлению кажется нам чуть ли не оскорбительным, вызывая не только чувство беспомощности, но и нешуточный внутренний протест. Как же тогда ориентироваться в мире? Кому сочувствовать? Кого проклинать? За что, в конце концов, бороться, если мы неравнодушны, энергичны и политически активны? Да, классик написал: «Но пораженья от победы ты сам не должен отличать». Но написал-то совсем о другом, да и всё равно сомнительно. Ведь «хитрость» Мира ещё и в том, что, даже непосредственно не участвуя в событиях, мы тем не менее влияем или, по крайней мере, можем влиять на них, как-то реагируя, о чём-то высказывая своё мнение, кому-то что-то наматывая на ус… Как сказал несколько ранее другой классик, «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…». И пусть он тоже написал не обо всех, а лишь о художниках пера и, скорее всего, творящих интеллектуалах вообще, но в эпоху глобализации и расцвета СМИ, особенно интернета, мы все оказались «под колпаком»… Хотя и в раньшие времена, если уж говорить всю правду, не всё было так просто. Мало ли чего даже простая бабка могла нашептать в ушко какому-нибудь будущему олигарху или политическому деятелю, когда они были подростками и всё впитывали, как губка… Нашептать безо всякого умысла, а просто – от сердца к сердцу.
5. НАДО ЛИ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ?
Ну, во-первых, чтобы ничего не делать, необходимо, как мы только что лишний раз убедились, никогда не выражать своих, пусть даже не оригинальных, мыслей – ни в устной, ни в письменной форме. А во-вторых, последствия ничегонеделания так же непредсказуемы и так же не подлежат реальной оценке в будущем, как и последствия делания чего угодно. То есть «устраниться» в любом случае не удастся.
Но ведь специально мы никакой задачи и не ставим. Ценностные и прочие установки, сформированные гремучей смесью природных предрасположенностей, влияний окружающего мира и личного опыта, срабатывают почти автоматически и, ещё не начав размышлять, интуитивно, робко надеясь или уповая, мы уже тянемся к той или иной оценке, тому или иному решению, тому или иному поступку (даже если знаем, что никакого поступка не будет).
Но поскольку личный опыт включает, может включать, и работу над собой, то спрашивается: что же всё-таки делать тому русскому, кто в своих мыслях и поступках не хотел бы покидать пространство родной литературы?
Трудно, конечно, здесь что-то посоветовать себе и другим, но единственное, о чём, по крайней мере, всегда следует помнить и даже думать более всего, – это о «средствах доставки продукта», коим в данном случае является событие.
Есть такое набившее оскомину мнение, что не цель
определяет средства, но средства определяют цель, и что не содержание определяет форму, но форма определяет содержание. То есть ничего хорошего, например, не может вырасти на дереве, политом кровью злодейски убиенного супруга или отца – мероприятия, в которых поучаствовали, соответственно, Екатерина Великая и Александр Благословенный, бабушка и внучек.
Говорят, правда, что Александр смерти Павла не хотел и страшно расстроился, узнав об убийстве, но ему сказали: «Хватит ребячиться, ступайте царствовать!». Он и пошёл… С одной стороны, всё правильно. Что нюни-то распускать? Не зря же в народе поговорка: «Умер Максим – и хуй с ним». То есть слезами горю не поможешь, а жизнь продолжается. Но, с другой-то стороны, каких уж там тогда милосердий и деликатностей ждать от простолюдинов в Ипатьевском доме?..
7 февраля 2015
«ПРОЩАЙТЕ, ГОЛУБИ!» КИНОФИЛЬМ И ПЕСНЯ
Трудно расстаться с этим временем, с памятью о раннем, исчезнувшем, мировосприятии. Оно живёт в нас, лишь усиливая трагизм последующих десятилетий и делая нас беспомощными, неспособными принять т. н. «историческую реальность» по все стороны непонятно каких баррикад…
9 февраля 2015
О ЦИНИЗМЕ И ЗАВИСТИ
Это было в году шестидесятом, наверно… Пауэрса1 уже сбили, а Гагарин ещё не слетал. Мы получили необычное пионерское задание: собрать и принести в школу пустые консервные банки. Сколько найдём. Но не меньше пятидесяти. Производственный минимум, так сказать. Точнее, собирательный. Раньше тоже собирали, но не банки, а макулатуру и металлолом. И минимум тоже был, но счёт шёл на килограммы. А теперь – поштучно. Я тогда дружил с пареньком с другого конца нашей улицы (наш дом был №1), Колей П. Мы зашли к нему в сарай, взяли тачку его отца и с боевыми песнями отправились в путешествие по ховринским помойкам. К вечеру собрали 1600 банок, по восемьсот на брата, и заняли первое место по школе.
Утром, перед занятиями, Вера Ивановна зачитала пофамильный список и количество собранных банок: Иванов – 80 банок, Петрова – 75, Сидоров – 70… Чтобы все знали, кто чего сто́ит… Мы с Колей, естественно, стоили больше других. С нас как с победителей список и начинался: П. и П. – по восемьсот банок… Сейчас уже не помню, пересчитывали банки или нет, когда мы сваливали их в гигантскую общую кучу на школьных задворках, но все и так знали, что я никогда не вру. Колька, кстати, тоже не врал, но если б и решился, я бы не позволил. Это тоже знали. Так что победа была не только фактической, но и общепризнанной. И я преисполнился такой гордостью, что даже не слышал, сколько собрали остальные. Но за сотню мало кто перевалил. У всех нашлись дела поважнее.
И вдруг слышу сзади тихий плач, а потом, спереди, громкий голос Веры Ивановны: «Ребята, ну найдите кто-нибудь для Тани одну баночку, а то стыдно даже. Да и в следующий класс её могут не перевести».
Вера Ивановна, как вы догадались, была нашей учительницей в начальной школе. Она, собственно, и переводила нас из класса в класс, все четыре года… Но тут мы поняли, что не всё от неё зависело, что были в мире некие силы, настолько деструктивные и бесчеловечные, что из-за одной пустой консервной банки могли оставить человека на второй год. Конечно, если б мы с Колькой вчера знали, то подарили бы ей не одну, а целых пятьдесят банок, да хоть сто, потому что всё равно были недосягаемы, чуть ли не на полтысячи оторвавшись от следующего за нами по списку – по школе, не по классу.
Девочку эту звали Таня Д. Чёрные волосы, короткая стрижка, смуглая кожа. Она сидела как раз за соседней партой, так что её горе и слёзы были мне очень хорошо видны. Но я не знал, что надо говорить в таких случаях, и поэтому никак её не утешил. Вместо этого обратился с вопросом к её соседу, Мише Б.: «А ты сколько собрал?» – «Пятьдесят», – ответил Миша, глядя на меня как на последнего дурака. Лицо у него при этом было совершенно циническое. И тут впервые в жизни я почувствовал внутри тот холодок, что всякий раз потом пробегал по внутренностям, когда я сталкивался с предательством общественных интересов. «Бедная Таня, – думал я, попеременно глядя на обоих, – ведь её могут оставить на второй год, опозорив и всю жизнь поломав, хотя она сделала всё, что в её маленьких силах…» Я сам готов был расплакаться… Лучше её 49, чем его 50, потому что главное – это честность, чистота помыслов, а он лишь алиби себе обеспечивал, а о стране и людях совсем и не думал, никому не хотел пользу принести… Я с отвращением отвернулся. Да и Таню лучше не смущать. Вдруг она в меня влюблена и не хочет, чтобы я видел её заплаканное лицо. Кто-то сказал мне, что женщины становятся жалкими и некрасивыми, когда плачут. А тут ещё эта сволочь с пятьюдесятью банками как живой упрёк, что такое мизерное количество пустых консервных банок может найти в Ховрино любой ученик, даже потенциальный вредитель. «Вот так и проживёт всю свою жизнь по-буржуйски, – думал я про своего одноклассника. – Без всякого смысла. А я проживу жизнь со смыслом. Банки – это только начало большого пути…»
Прошло полвека, даже побольше. Разменяли тысячелетие. Миша сейчас живёт в Вашингтоне. Говорят, что миллионер, своя фирма по самолётному делу. Может быть, он ведь МАИ окончил. В гости, что ли, приехать… Запустить в него пустой консервной банкой. Конечно, специально в мусорный бак за ней не полезу. Но можно с собой привезти или прямо там купить у бездомного.
17 февраля 2015
1 Фрэнсис Гэри Пауэрс, пилотируемый им самолёт-шпион U-2 был сбит во время разведывательного полёта над Свердловском 1 мая 1960 года. Пауэрс выжил, был приговорён советским судом к 10 годам лишения свободы, но позже его обменяли на разоблачённого в США советского разведчика Рудольфа Абеля.
ПРОСТО ОФИГЕТЬ, ИЛИ
О ЦЕННОСТЯХ НЕПРЕХОДЯЩИХ…
Когда Ильич ослабел, самыми авторитетными и влиятельными людьми в партии стали Троцкий и двушка, Зиновьев с Каменевым, в которой первой скрипкой, безусловно, был Зиновьев. Понимая, сколь могущественным был их противник, Зиновьев с Каменевым взяли третьего: настойчивого, исполнительного, с богатым криминальным прошлым, ибо, как мне кажется, не исключали и возможности физического устранения конкурента (не утверждаю, но допускаю). С Кобой они сблизились по совместной работе в Гражданку и очень хорошо знали, что он способен «на многое». Двушка стала трёшкой, «тройкой», как её называли.
Работа по руководству партаппаратом и подбору партийных кадров была, разумеется, в партии всегда, но соответствующая должность появилась далеко не сразу.
Где-то с середины 1917 эту работу выполнял Свердлов (с марта 1918 в должности председателя Секретариата ЦК), после его смерти – Крестинский (в должности Ответственного секретаря ЦК, хотя неофициально уже его называли «генеральным секретарём»), потом – Молотов (тоже ответсеком, но безо всяких неофициальных «титулов»). Однако Молотов двушку не устраивал, и они уговорили Ильича заменить его Кобой, а должность Ответственного секретаря – должностью Генерального секретаря.
До Октября семнадцатого года руководство партаппаратом, само по себе, особой власти в партии не давало, реальную власть внутри партии давал авторитет. Самый большой авторитет был у Ленина; Ленин и был, пока окончательно не ослабел, главным вождём – и фактическим, и каким угодно. Но после захвата партией государственной власти ситуация изменилась, особенно когда главный вождь тяжело заболел и почти отошёл от дел. Пост Генсека давал человеку, как писал Ильич, «необъятную власть». Буквально считанные месяцы понадобились Сталину, что-бы влиянием не только сравняться с бывшей двушкой, но и обойти их.
Что было дальше – мы знаем.
После смерти Сталина, в «непонятное время», Маленков, Молотов и Каганович решили временно «отсидеться» за широкой спиной простоватого, как они считали, Никиты. Мол, сделаем его пока Первым секретарём ЦК, а там…
Что было дальше – мы знаем.1
Когда «семья» задумалась о преемнике господина Ельцина, то влиятельнейший господин Березовский выдвинул кандидатуру лояльного, смелого, исполнительного господина Путина (человека «новой формации», как говорил о Путине Березовский).
«В ноябре 2000 года Борис Березовский, тогда один из самых влиятельных людей страны, говорил: "Путин – это тот человек, при котором я не просто могу жить в России, но и могу быть полезным". Спустя год он оказался в эмиграции».2
Что было дальше – мы знаем.
В некоторых случаях всё-таки рискованно быть благодетелями. Никогда не знаешь, чем всё кончится и чем лично ты кончишь… И-эх-х-х-х… не сносить головы…
P. S. Что касается давних времён, то писал по памяти (не о событиях, разумеется, а о моих когдатошних «изысканиях»). Что касается времён недавних, то опираюсь на те источники, которым доверяю. Если что не так – прошу великодушно простить, специалисты пусть поправят…
25 февраля 2015
1 Советская печать гневно клеймила «Антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова "и примкнувшего к ним Шепилова"» (в группе были и другие товарищи, но пофамильно упоминали, очевидно, лишь «самых отъявных»). Почему-то не писали «Антипартийная группа Маленкова, Кагановича, Молотова и Шепилова». Писали «Антипартийная группа Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова». Везде писали и говорили только так. Появился анекдот:
– Какая самая длинная русская фамилия?
– Ипримкнувшийкнимшепилов.
Фольклором жива Россия. А то бы мы все уже давно охуели. И они – тоже.
2 http://vlasti.net/news/57754
О КОЛЛЕКТИВНОМ, ИНДИВИДУАЛЬНОМ И «ТОВАРИЩЕ МАУЗЕРЕ»…
| |
Туда бы глядел, куда рой полетел.
 Русская пословица Туда бы глядел, куда рой полетел.
Русская пословица
Артелью хорошо и недруга бить.
Русская пословица
Ваше
слово,
товарищ маузер.
Владимир Маяковский |
Кто-нибудь может объяснить, почему в одних странах большинство людей считают критику действующей власти, даже очень жёсткую критику, не просто естественным состоянием общества, но и одним из обязательных условий его нормального развития, а в других странах большинство людей считают это проявлением ненависти к своему народу и служением иностранным спецслужбам? Понимаю, разная история, разные культурные традиции… Но ведь, слава Богу, дожили уже до двадцать первого века после Рождества Христова. Неужели власть прошлого сильнее простого Инстинкта Самосохранения?.. Получается, что сильнее… Вот этого я и не понимаю… Хотя, конечно, требуется важное уточнение: действие принципа «любим – не любим». Вот Горбачёва не любили – ругай, сколько хочешь. Ельцина вначале любили, потом разлюбили. Разлюбили – можно ругать. А вот «поднявшего нас с колен» ругать могут только враги. Что, не поднял с колен? Уважать нас не заставил? Ах, у тебя своя точка зрения… Ню-ню … Засунь её знаешь куда, свою точку зрения? Коллектив решает, какая у тебя должна быть точка зрения. Иначе – «ваше слово, товарищ маузер».
Да, теперь уже так, «товарищ маузер»…
Знаю, что не должен этого писать, но не сказать, хотя бы один раз, не могу… Ребята, не надо никаких митингов и шествий, не подставляйте себя под пули.
Никаких заявлений, никакой борьбы. Уезжайте, кто ещё может… А остальные – переходите к тактике «советской кухни»… Ведь и интернет если ещё не стал, то скоро может стать не таким уж и безопасным местом. Адова сотня только набирает силу. И действительно, ну зачем бороться с коллективом? Тем более если коллектив – большинство… Если большинству хорошо, то и пусть будет хорошо. А вы просто останьтесь живыми, не в концлагере, не в психушке.
28 февраля 2015
ЧТО ОН СКАЗАЛ?
1
«Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:15–22).
Отвечая на вопрос-ловушку фарисеев, он одновременно, и в первую очередь, обращался ко всем, кто его слышал и услышит: «Смиритесь, братья иудеи, не подымайте мечи». Но что это было? Призыв к социальному и политическому смирению вообще? На все, так сказать, случаи жизни? Даже если враг захватил страну (как дело обстояло в том конкретном случае)?
Или это была всего лишь временная рекомендация на основании, как сказали бы мы сейчас (и как подтвердило будущее!), трезвой оценки ситуации?
Но вот нечто совсем иное, откровенно пугающее и тоже постоянно цитируемое: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его…» (Мф. 10:34–36). А это что? Призыв к насилию? К гражданской войне? Здесь и сейчас, и далее – везде?
Или же это никакой не призыв, а лишь горькое предвидение?.. Мы знаем, что пророки видели будущее…
Погружение в Завет более древний и гораздо более объёмный только усложнит наши попытки найти ясный для всех и одинаково для всех убедительный ответ на эти и другие, не менее важные, вопросы. Но для себя ответ мы найдём. По крайней мере, такая возможность существует. Библия – книга для чтения. Не для цитирования, которое ведёт только к новым цитатам и ни к чему больше; тем более – не для дискуссий.
Обращаясь к авторам и событиям, мы, на самом деле, обращаемся к себе, а наши мироощущение и мировидение пытаются отыскать в поступающей информации когда истину, а когда – «успокоительные пилюли» и «поощрительные бонусы». При этом явное предпочтение отдаётся пилюлям и бонусам. Мало кого тянет на преодоление самих себя, тем более что и на этом пути ни один так же не застрахован от заблуждений.
2
Всемирная паутина работает не только как фантастическое увеличительное стекло, но и не менее фантастически размножает, в частности и главным образом, продукты нашей мыследеятельности, заставляя нашу психику реагировать вполне реально.
Я не знаю, заслуга ли это Всемирной паутины… или результат вполне реальной цепной реакции непрекращающихся расколов внутри раскола, но такое ощущение, будто в мировом русскоязычном пространстве полнейший развал и хаос. Сам язык почти умер; остались значки и звуки, слова и конструкции, но общие, объединительно-сплачивающие, смыслы исчезли. Когда кто-то говорит, что убивать нехорошо, то я понимаю, о чём он, но не понимаю, что он сказал. Пошутил, что ли…
18 августа 2015
НА ИНОСТРАННОМ ЯЗЫКЕ
Мои родители с Украины, и в детстве, летом, я часто ездил в Хмельницкий. Первым делом мы шли на базар, а по возвращении я наслаждался фирменным блюдом – клубникой в сметане с сахаром. Съедал большую миску, ложился на диван и медленно отходил от впечатлений… А потом лето продолжалось, и накладывались всё новые и новые впечатления, тоже съедобные или другие: речные, прогулочные, игровые, вечерние, утренние, всякие… Но в одиночку я двор обычно не покидал, только с кем-нибудь и обязательно местным или такими знатоками, как, например, мой дедушка, который аж родился здесь, когда началась Русско-Японская война. А тут вот ну просто приспичило кино посмотреть: какойто фильм шёл последний день… Взрослые были заняты делом, а друзья-приятели как сговорились – ни одного дома. Решил добраться до кинотеатра сам. На автобусе. В городе был всего один кинотеатр, точнее – клуб имени Чкалова, он же кинотеатр. Меня одарили деньгами на кино, мороженое и транспорт, и, уже выходя за калитку, я услышал: «Названия остановок запоминай, а то с милицией неизвестно когда вернёшься…».
Подойдя к автобусной остановке, я внимательно прочитал на табличке с автобусным номером: «Зупинка»1. Слово, похожее на «запинку» и ещё кое на что, мне так понравилось, что ничего больше читать я уже не стал, полагая, что это и есть название нашей остановки. Самого фильма не помню, а вот тамошнее мороженое мне всегда нравилось. В Хмельницком тогда продавали только развесное мороженое в бумажных стаканчиках, причём, был всего один сорт: «Сливочный пломбир» или что-то в этом роде.
Когда кино закончилось, я встал в очередь на автобусной остановке и стал добросовестно выяснять у впереди стоящих и окружающих, сколько я должен проехать остановок, чтобы выйти на «Зупинке». Первая женщина, к которой я обратился, что-то быстро сказала мне по-украински, и я ничего не понял. А может, и по-русски, но я всё равно ничего не понял, потому что очередь как-то странно заволновалась, и я вместе с ними. Наверно, они подумали, что мальчик сбежал из сумасшедшего дома. Или что снимается кино… скрытой камерой. Подошёл автобус, и я с тем же вопросом обратился к водителю.
– Скажите, пожалуйста, до «Зупинки» долго ехать?
– А чего до неё ехать-то? – засмеялся водитель. – Выходи прямо здесь. А хочешь – езжай до следующей зупинки. Их тут много, и на каждой я останавливаюсь.
Молния озарила трагический сумрак детского сознания, я всё понял и страшно испугался.
– Стой рядом со мной, – продолжал водитель, – и внимательно смотри в окно, чтобы узнать свой дом. Ясно?
– Ясно, – прошептал я. – Обязательно узнаю!
Ох уж эти иностранные языки… Не люблю я их.
31 октября 2015
1 Остановка (укр.).
О СТАТЬЕ МАРКА ЗАЛЬЦБЕРГА
«ПОЧЕМУ ДОНАЛЬД ТРАМП?»
Кажется, мне уже доводилось читать страстные душеизлияния господина Зальцберга... Как президентская гонка – так у него осеннее обострение. Может, и весеннее бывает, и в другие сезоны, не знаю...
Что касается самого Трампа, то с его программой и речами я почти не знаком, лишь иногда до ушей что-то долетает. Я мало интересуюсь американской политической жизнью, потому что не верю в возможность серьёзных в ней изменений в обозримом будущем. А не верю, потому что приблизительно представляю, как работает механизм власти в современном Западном обществе, особенно – американском. Кандидат вроде Трампа, став президентом, может, в лучшем случае, встроиться в этот механизм существенной деталью – но не более того.
Так что я только о статье... Дело даже не в отсутствии, прошу прощения, политкорректности, тем более что она – тут Зальцберг прав – часто используется лишь как прикрытие обыкновенной лжи. Просто трудно пройти мимо того замечательного фактика, что Зальцберг – стопроцентный, «чистокровный» расист, а расизм в евреях всегда поражал меня как-то особенно: мне трудно его понять... как будто у нас не было нашей истории! Бог с ними, с этикой, моралью, основополагающими заповедями... но ведь должен же быть в человеке хотя бы элементарный инстинкт самосохранения!.. Ведь, казалось бы, любой мало-мальски вменяемый еврей должен понимать, что достаточно раззадорить обывателя какой угодно формой национальной, этнической, религиозной неприязни, тем более – ненависти, как евреи немедленно окажутся далеко не последними в списке граждан «неблагонадёжных», «непатриотичных», «нетрудолюбивых» и т. д. и т. п. и так до бесконечности... И это очень хорошо понимают американские евреи, многие из которых помнят рассказы своих родителей, бабушек и дедушек... Именно поэтому в большинстве своём они либералы, и наиболее проницательные из них всегда болезненно реагировали на ущемление прав любых меньшинств и на любую пропаганду ненависти в отношении меньшинств. А нашему брату – хоть кол на голове чеши, мы так и не усвоили великую мудрость когда-то популярного анекдота про умирающего старого армянина, который завещает своим детям беречь евреев: «Их перебьют – до нас доберутся». Конечно, из этого вовсе не следует, что надо поощрять спекуляции, так или иначе связанные с означенной темой и проблемами, но это уже совсем другой разговор.
А как вам утверждение Зальцберга, что американская армия «лишена необходимых денег для поддержания минимальной боеспособности»? Разве можно серьёзно относиться к человеку, который несёт такую откровенную хуйню... Или, например, когда он пишет, что Буш-старший отправил национальных гвардейцев1 в Лос-Анджелес «тогда, когда всё сгорело и спасать было уже нечего и некого». То, что Администрация и тогдашняя местная полиция не проявили, мягко говоря, должной расторопности, – факт. Но, в отличие от господина Зальцберга, я в то время именно в Лос-Анджелесе и был, увидел и запомнил многое… да только чтоб уж совсем «всё сгорело и спасать было уже нечего и некого»… Н-да… Такого не видел ни разу…
Ну и несколько слов о лозунге «Отечество в опасности!», который так любит и без конца повторяет г-н Зальцберг. Дело в том, что лозунг этот не такой уж безобидный и простой, каким кажется при чтении или когда мы его слышим (обычно в кино). Когда воюют армии, летят снаряды и рвутся бомбы, этот лозунг ясен, точен и необходим. А вот в мирное, пусть даже очень сложное, время... Тут как-то сразу возникают не слишком приятные воспоминания и аналогии… Например, в своё время этот лозунг выдвинуло и весьма эффективно проэксплуатировало общество «Память» – первая в СССР легальная антисемитская (не по официальным документам, разумеется) организация, как бы осуждавшаяся властью, но при этом контролируемая КГБ.
29 декабря 2015
1 См. информацию по теме «Лос-Анджелесский бунт 1992 года».
